Не могу забыть - Страница 18

— Я так за тебя рада! — искренне воскликнула она.

На смуглом лице Брета появилась саркастическая улыбка.

— Может, ты все-таки останешься со мной? После наследства, полученного от деда, я стал намного богаче Хаббарда. — Когда Мона, почувствовавшая странную нотку в его голосе, подняла глаза, Брет небрежно добавил: — Ты не ослышалась. Я действительно хочу, чтобы ты вернулась.

Сердце заколотилось как безумное. Мона затаила дыхание. Неужели он все еще любит ее?

И Брет ответил, как будто подслушал ее вопрос:

— Конечно, иллюзий у меня не осталось, но я не могу выкинуть тебя из головы. Ты все еще снишься мне… Если хочешь, можешь назвать это манией. К тому же мне хочется сравнять счет. Он купил тебя. Но теперь я могу заплатить больше.

Ошеломленная Мона сделала глубокий вдох и спросила:

— Ты серьезно?

— Серьезнее не бывает. Ты не любишь меня. Может быть, я вообще ни капельки тебе не нравлюсь, но однажды деньги и власть стали для тебя приворотным зельем. Теперь у меня есть и то и другое. Если ты порвешь с Хаббардом и вернешься ко мне, у меня хватит денег, чтобы купить тебе по бриллиантовому кольцу на каждый палец и обеспечить жизнь, о которой ты мечтаешь. Иными словами, дать тебе все, чего желает твоя душа.

Мона гневно кусала губы. Брет может дать то, чего желает ее душа, не истратив при этом ни гроша. Потому что душа Моны желает только его любви. Ирония судьбы заключается в том, что сам Брет об этом не догадывается.

Но, судя по его словам, о любви следует забыть.

Любящие ведут себя по-другому. Брет прямо и цинично объяснил, что им движет месть. Может быть, он и желает ее, но его главная цель — стремление расквитаться с соперником.

Убедившись, что к ней вернулся дар речи, Мона сказала:

— Боюсь, ты напрасно теряешь время. Будь ты богат, как Крёз, это ничего не изменит. Я не лродаюсь.

— Хочешь убедить меня, что ты любишь Хаб-барда по-настоящему? — насмешливо спросил Брет.

— Нет, не хочу! — Мона быстро пошла к дому. Брет без труда догнал ее.

— Если бы ты любила его, вы бы уже давно поженились.

— Можешь думать все, что хочешь! — крикнула она.

— Любопытно, почему этого еще не случилось. Хаббард не привык откладывать дело в долгий ящик. Судя по его словам, он был от тебя без ума. И с нетерпением ждал свадьбы.

Мона испытала облегчение только тогда, когда подошла к боковому подъезду «Редстоу-на». Называть это здание домом она так и не научилась.

Она распахнула дверь, но Брет положил ладонь на ее руку и заставил остановиться.

— Попрощаться не хочешь?

Она наклонила голову и прошептала:

— Прощай. — Это жестокое слово застряло у нее в горле.

Брет взял ее за подбородок и заставил поднять лицо. Синие и зеленые глаза на мгновение встретились. Потом он наклонил темноволосую голову и поцеловал ее.

Мона не то вздохнула, не то всхлипнула. Окружающий мир перестал существовать. Реальным было только прикосновение его губ и рук. Все остальное значения не имело.

Когда Брет наконец отпустил ее, у Моны подкашивались ноги. Глаза были открыты, но ничего не видели. Ее шатало.

Брет взял ее за плечи и удержал.

Но счастье длилось недолго; мир снова обрушился на нее всей своей тяжестью.

Мона пробормотала что-то нечленораздельное и отвернулась.

Брег обнял ее за талию и провел в по-прежнему безлюдный вестибюль.

Подняв голову, которая казалась слишком тяжелой для ее хрупкой шеи, Мона хрипло спросила:

— Что ты делаешь?

— Веду тебя к лифту, — усмехнулся он.

— Не смей!

— Не говори глупостей, — подчеркнуто терпеливо ответил он. — Еще как смею.

— Пожалуйста! — взмолилась она. — Пожалуйста, уйди.

— Куда?

— Домой… Туда, где ты живешь.

— Именно здесь я и живу.

Решив, что она ослышалась, Мона остановилась и уставилась на него.

— Именно здесь я и живу. — Темно-синие глаза искрились.

— Ничего не понимаю, — захлопав глазами, сказала она.

Брет был само терпение.

— Вернувшись в Филадельфию, я переехал сюда.

— Переехал сюда? — слабым эхом повторила Мона.

— Ну что, дошло наконец?

— Тогда почему ты поцеловал меня на прощание?

— Я поцеловал тебя не на прощание, а просто так.

Мона с трудом проглотила комок в горле.

— Так ты действительно живешь здесь?

— Действительно.

Что это? Он намеренно переехал в тот же самый дом или это просто совпадение? Нет, ни в коем случае. Конечно, в Филадельфии случается всякое, но этот переезд был тщательно рассчитан заранее. Если только все это не злой розыгрыш.

— Какой этаж? — коротко спросила она.

— Как раз у тебя над головой. Пентхаус.

— Не может быть…

Она знала, что это невозможно, потому что Рик после выписки из больницы хотел переехать именно в пентхаус, чтобы устроить сад на крыше. Но. его пожилой обитатель, мистер Нед Брук, наотрез отказался переехать, несмотря на предложение очень приличной «компенсации за доставленные неудобства».

— В пентхаусе живет мистер Брук.

— Жил мистер Брук, — поправил Брет. — Мне был нужен именно пентхаус, — продолжил он. — Я выяснил, что Брук, недавно вышедшим на пенсию, подыскивает дом у моря. Я нажал на все кнопки и нашел ему подходящую виллу… Как видишь, теперь мы снова соседи.

Мона, лишившаяся дара речи, зашла в лифт. Кабина была пуста, но высокий широкоплечий Брет заполнил ее без остатка. Или в этом была виновата его мужественность?

Она затаила дыхание и забилась в самый дальний угол. Оба молчали. Пользуясь этим, Мона пыталась осмыслить услышанное.